Иногда приходится маскировать инновационную деятельность

- Валентин Иванович, примерно полтора-два года назад ДВО предприняло попытку активизации инновационной деятельности. Сегодня вы довольны результатами?

- Инновациями мы занимались всегда. Только раньше они назывались просто внедрением. В 80-х годах за счет хоздоговоров и контрактов мы зарабатывали до 30% от общего объема нашего финансирования. А в некоторых институтах это было и 200, и 300%. Сегодня в среднем хоздоговоры занимают лишь 5% в нашем бюджете.

Два года назад постарались активизироваться, но пока особо хвастаться нечем. Трудно развивать инновации, когда, с одной стороны, государство на этом как бы настаивает, а с другой - запрещает бюджетным академическим учреждениям заниматься бизнесом и участвовать в создании коммерческих предприятий.

Теперь согласно грядущей реформе науки мы должны будем каждый институт в рамках одного юридического лица разделить на две части. В одной оставить тех, кто занимается фундаментальными исследованиями, в другой - тех, кто занимается прикладными работами. "Реформаторы" не понимают, что в условиях упадка промышленности, которая пока не может поддержать ученых договорами и заказами, прикладники обречены на вымирание (как это уже случилось с большинством отраслевых НИИ и КБ).

В свое время я сам получал зарплату по двум ведомостям - одна бюджетная, другая за хоздоговоры. Но я имел право работать одновременно и по бюджетной тематике, и по хоздоговорной. Сегодня это категорически запрещено. Либо - либо. Пересечения финансовых потоков быть не должно.

- И как выкручиваетесь?

- Хороший вопрос, но на него нет хорошего ответа. Каждый раз по-разному. Иногда приходится маскировать инновационную деятельность, включая в планы НИР по фундаментальным проблемам явно прикладные разделы, а счетная палата потом пытается разобраться в том, прикладные это были исследования или фундаментальные? Если поймают за руку, то будешь наказан за нецелевое расходование бюджетных средств.

Необходимо создать условия ученому для доведения разработки от лабораторного результата до опытного образца, действующего макета за счет бюджетного финансирования. Если этого не сделать, то шансов на коммерческую реализацию достижений науки практически нет, равно как и не будет конкурентных преимуществ у предприятий, с которыми мы работаем (или должны работать).

Недавний пример. В прошлом году одна из известных южнокорейских фирм объявила очередной конкурс идей, на который наш очень сильный химик, доктор наук предложил новую идею, реализация которой приведет к существенному улучшению характеристик цветных принтеров. Конкурс он выиграл, и потом его год водили за нос, обещая финансирование и запрашивая все новые и новые подробности. А потом вдруг оказалось, что той же тематикой занимается один из корейских университетов и российский ученый "помог" отыскать очень оригинальное и перспективное направление работ. Нашего профессора поблагодарили и пообещали привлекать для консультаций.

- Но хоть как-то федеральный бюджет сегодня инновационную деятельность поддерживает? Ведь затраты на науку растут?

- Что касается науки, то да, сегодня, слава богу, мы можем себе кое-что позволить. Плотно работали с Минэкономики, с Минфином, и, как бы мы их не ругали, но наши обоснованные заявки, подкрепленные конкретными результатами, они удовлетворяли. За последние три года за счет бюджета мы купили миллионов на 25-30 долларов нового оборудования. Благодаря этому сегодня ряд наших лабораторий оснащено на уровне мировых стандартов. Рост бюджета ДВО на будущий год около 30%.

А вот наша инновационная деятельность на федеральном уровне сегодня реально поддерживается только Фондом Бортника через программу "Старт". ДВФО организовало и провело несколько конкурсов по этой программе в рамках всего Дальневосточного федерального округа. Основываясь на инновационных проектах ученых, мы инициировали создание около 30 малых научно-производственных предприятий. Очень хочется верить, что все это сработает и мы освоим один из механизмов перевода достижений науки в сектор реального производства

- Сейчас много говорится о необходимости создания инновационной инфраструктуры. Не кажется ли вам, что инфраструктура должна развиваться вследствие развития инновационного процесса, а не наоборот?

- Если иметь в виду инфраструктуру производственную, то я согласен. Но если под инфраструктурой понимать технологию перевода научной разработки в стадию промышленного образца и выпуска технической и технологической документации, то без мостика (без соответствующей инфраструктуры) между ученым и предпринимателем здесь не обойтись. Хотя это и требует дополнительных расходов, которые, быть может, не сразу и вернутся. Говорю вам по собственному опыту: 2-3 года на эти дела - нормальный цикл.

Чтобы иметь такую возможность, нам сегодня нужен технопарк, где можно было бы проверить идею, провести опытно-промышленные эксперименты, получить экспериментальный образец и предъявить его потенциальному инвестору. Кроме того, эта стадия - необходимое условие для полноценного технико-экономического обоснования инновационного предложения, основа для составления бизнес-плана.

В отдельных случаях мы находим общий язык с производством. Сегодня, например, никто уже не говорит о потенциальной угрозе загрязнения акваторий дальневосточных морей радиоактивными водами. Почему? Да потому что разработанная учеными ДВО РАН технология утилизации (любых!) ЖРО освоена специалистами ФГУП "ДальРАО", и как следствие - потенциальная угроза загрязнения фактически ликвидирована. Но это, к нашему сожалению, отдельный эпизод, а не результат слаженной работы механизма достижений науки в практику.

О собственно инновационной структуре пока существует лишь представление, какой она должна быть. Создан инновационно-технологический центр, и сейчас мы подбираем людей, которые могли бы там работать. Например, патентоведов. Раньше они были в каждом академическом институте. Сейчас в ДВО РАН только два человека могут выполнять функции патентного поверенного, количество получаемых ежегодно патентов более 100. А нам ведь надо патентовать разработки за рубежом, поддерживать патенты, исследовать рынок, заниматься маркетингом... Нужна мощная структура, чтобы все это обеспечить. Потом нам потребуются производственные мощности. Хотелось, чтобы в этом участвовали и деньги бизнеса, потому что следующим нашим шагом будет создание внебюджетного фонда поддержки инновационной деятельности.

- Мне кажется, если ученым нельзя будет открыто заниматься внедрением, то они легко изобретут теневые схемы, позволяющие делать это. Может быть, можно найти законный выход из ситуации? К слову, как вы относитесь в этом смысле к частным инициативам создания инновационных структур? Частным технопаркам, например.

- Частные инициативы мы приветствуем и готовы в них участвовать своим интеллектуальным капиталом. При двух условиях. Во-первых, если это будут честные партнеры, а не охотники за идеями, наработками и короткими деньгами. С приходом серьезного национального бизнеса в инновационную сферу мы связываем свои надежды.

Во-вторых, со временем мы хотели бы собрать в единый холдинг (в форме некоммерческого партнерства) все малые предприятия, что сегодня создаются в научно-технической сфере. Передать этому холдингу часть инфраструктуры академии - транспортное предприятие, строительное, ремонтное, базу снабжения. Уверен, что это будет гораздо эффективнее, чем планируемая Министерством науки приватизация в рамках научной реформы, после которой непонятно в чьи руки может все это добро попасть и каким целям будет служить.

Если все получится, то малые предприятия получат готовую инфраструктуру, а научные учреждения - возможность создавать в рамках холдинга свои предприятия.

- Что должно случиться, чтобы это произошло?

- Нужно, чтобы несколько малых предприятий, создание которых мы инициировали, реально заработали и начали поставлять свою продукцию на рынок наукоемкой продукции, чтобы у них появились собственные оборотные средства и фонды, которыми они могут поддержать развитие новых, перспективных идей и разработок, тем самым запустить механизм мотивированной генерации новаций.

- Захотят ли они тогда объединяться в холдинг при академии?

- Не могу этого утверждать, но надеюсь, что здравый смысл и корпоративные интересы будут выше личных интересов и жажды наживы. И потом, успех любого предприятия это конкурентные преимущества, без постоянной связи с наукой самая передовая продукция быстро стареет, ее нужно менять. Это и есть инновационный путь развития. Наука и реальный (я исключаю посреднический бизнес) бизнес обречены на партнерство.

- С какими из проектов вы связываете свои надежды?

- Это, например, малое предприятие по водоподготовке. В нем мы пытаемся реализовать разработанную в Институте химии уникальную технологию, которая позволяет получать питьевую воду высокого качества практически из любого пресноводного источника. В основе процесса "фирменный" реагент созданный из отходов переработки краба. Препарат прост, но секрет его приготовления - наше "ноу-хау". Кроме технологии мы разработали и сам аппарат. Планируем организовать его производство и поставку на рынок, как нашей страны, так и в Китай, Корею, Таиланд, куда угодно.

В Амурском научном центре ДВО РАН группа ученых разработала уникальный стимулятор роста сои, сегодня совместно с учеными из Института сои Российской академии сельскохозяйственных наук ведутся опытно-промышленные испытания. Даже предварительные результаты впечатляют. Относительно небольшая добавка (20-30 килограммов препарата на гектар) обеспечивают (пока оценочно - цыплят подсчитаем осенью) как минимум двукратное повышение урожайности.

Наконец, наши лекарственные препараты "Гистохром офтальмологический" и "Максар" и некоторые другие.

- Какова судьба мегапроектов, скажем, подводных роботов?

- Благодаря массированному натиску на правительство нам удалось добиться начала финансирования проекта. В этом году мы получили 20 млн руб. на проектирование. В проект бюджета 2006 года уже заложено 150 млн руб. на строительство. А если в ноябре проектно-техническая документация удачно пройдет экспертизу, то мы надеемся на дополнительные средства, чтобы за 2006 год построить уникальный центр по проектированию, сертификации и созданию подводных аппаратов.

Что касается собственно роботов, то Институтом морских технологий менее чем за год была создана новая конструкция с учетом последних достижений микроэлектроники и компьютерной техники. Новый аппарат весит менее 200 кг (это более чем в пять раз легче аналогов, созданных ранее), способен работать под водой 30-40 часов, а не 8, как раньше. Есть и другие амбициозные проекты и планы, в том числе - эксперимент по погружению в Марианскую впадину.

- Говорят, что одно дело произвести продукт и совсем другое - его продать?

- Это точно. Однажды я задался вопросом: почему у нас не идет "Гистохром кардиологический"? А со сбытом "Гистохрома офтальмологического" проблем нет, рынок не сдерживает его производства. Почему? Дело все в том, что у офтальмологического гистохорома нет аналогов и конкурента, в то время как у сердечного масса зарубежных конкурентов и мощное лобби импортеров просто не дает нашему препарату себя зарекомендовать.

Вывод - нужно производить только уникальные, единственные в своем роде продукты, в которых существует потребность. Поэтому мы сегодня "Гистохром кардиологический" как бы отодвигаем на второй план и занялись подготовкой производства гепатозащитного препарата "Максар", который в мире не имеет аналогов.

Буквально на днях мы перерезали ленточку на новом участке опытного завода ТИБОХ, где он будет производиться. И очень надеемся, что этот препарат позволит нам заработать деньги на производство других продуктов, которые мы можем выпускать.

Пока не имеют серьезных конкурентов и наши подводные роботы.

- Кто их будет производить?

- Мелкие серии мы сами. А крупные - вопрос? У российских заводов из-за малого количества заказов очень велики накладные расходы - до 1500%. А размещать производство за рубежом было бы не правильно. Свои ноу-хау нужно беречь.

- Валентин Иванович, в чем, по-вашему, заключается перспектива российских инноваций?

- Мне кажется, что сейчас в России уже происходит осознание того, что путь коротких денег - это не то, на что можно рассчитывать в будущем. В подтверждение этой мысли могу привести (к сожалению, пока единственный) пример.

Года три назад к нам пришли представители бизнеса, которых заинтересовала наша технология производства сверхбелого и сверхстойкого пигмента для красителей. Они согласились профинансировать эту разработку. По ходу дела выяснилось, что продать этот пигмент чрезвычайно сложно из-за конкуренции с импортным. Зато для побочного продукта, который может применяться, скажем, для производства зубной пасты, рынок открыт. И сегодня мы не только передаем этим людям патент на изобретение, но и предлагаем взять в аренду наш опытный завод в Амурской области, который, в общем, стоит без дела. Предлагаем создать некоммерческое партнерство и наладить в рамках этого партнерства производство этого продукта. Как прибыль поделить, я думаю, договоримся. Вот таких бы партнеров да побольше.