Плавно войти в АТР

Осознание этого факта, а также сложная международная обстановка, одним из факторов которой был жесткий конфликт между СССР и Китаем, способствовали открытию во Владивостоке в 1971 году Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. Он стал одним из подразделений набиравшего тогда мощь Дальневосточного научного центра Академии наук.

В духе времени перед новым научным учреждением ставились, прежде всего, идеологические задачи: изучение истории региона, которой до этого серьезно никто не занимался, проведение линии партии в гуманитарно-исторической науке, а также участие в идеологической борьбе с китайскими оппонентами.

Сегодня Институт истории отмечает свое 40-летие, и хотя за это время поменялись не только подходы в исторической науке, но и само государство стало иным, по-прежнему актуальными остаются некоторые из поставленных тогда задач. Как они решаются, насколько учитываются исторические знания и традиции при определении перспектив Дальневосточного региона и есть ли у России шанс войти в АТР на равных – об этом шел разговор с директором Института истории, археологии и этнографии Дальнего Востока ДВО РАН, доктором исторических наук, профессором Виктором ЛАРИНЫМ.

– Виктор Лаврентьевич, насколько изменились задачи, которые теперь решает коллектив института, и востребованы ли современным обществом – властью, бизнесом, населением региона – исторические знания?

– Конечно, сегодня стоят во многом иные задачи, хотя главная из них по большому счету все та же – это максимально объективное воссоздание истории региона, который теперь мы все чаще называем Тихоокеанская Россия. И не только его, но и Северо-Восточной Азии, потому что писать отдельную историю Дальнего Востока России просто невозможно. Ныне российская, эта территория имеет очень длительную историю и объективно – географически, экономически, политически – является частью обширного Азиатско-Тихоокеанского региона, Северо-Восточной Азии.

Период российского присутствия (чуть более 300 лет) – это лишь эпизод в богатейшей истории данной территории. Эта была зона интенсивных миграций, здесь возникали и распадались государства, и все, что здесь происходило, нас интересует. Вторая задача, которую мы выполняем сегодня, это участие в обеспечении плавного вхождения России в данный регион, или, как сегодня принято говорить, интеграции.

Что же касается востребованности научных достижений бизнесом и властью, то этот вопрос для России вообще очень актуален. Хотелось бы, чтобы она была больше. Но мы стараемся активно продвигать те знания, которые получаем в ходе своей научной деятельности, даже порой навязывая их. Это касается решения некоторых проблем, имеющих исторические корни. Мы только приходим к пониманию, что проблемы международных отношений и взаимодействия с окружающим миром, адаптации России в АТР или зарубежных мигрантов в ДФО наскоком не решить. Например, на днях мы обсуждали подходы к концепции адаптации мигрантов на территории Приморского края, которая, думаю, будет иметь практическое значение.

– Вы известны своими достаточно критичными заявлениями в адрес федеральной власти по поводу «конструирования стратегий и программ развития Дальнего Востока», в большинстве своем оставшихся на бумаге. Сегодня идет реализация Программы социального и экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья до 2013 года» и ее подпрограммы «Развития Владивостока как центра международного сотрудничества в АТР». Насколько реально, с вашей точки зрения, Владивостоку стать таким центром?

– Если у российского руководства не пропадет к этому интерес, то вполне реально. Наши соседи – Япония, Китай, Корея – эту идею встретили позитивно. Это очень важно, прежде всего, потому, что Россия сегодня воспринимается в данном регионе как сугубо европейское государство со всеми вытекающими последствиями. И если действительно Владивосток станет неформальной восточной столицей России, в которой будет проводиться основная масса мероприятий, ориентированных на регион, то это дает шанс России быть принятой здесь как азиатское государство – на равных.

Но пока для этого сделаны даже не шаг, а полшага. Впрочем, и его стоит приветствовать. Проблема заключается в том, что все происходящее во Владивостоке по большому счету заслуга персонально Владимира ПУТИНА. И я очень опасаюсь, что после 2012 года интерес к региону пропадет, и все вернется на круги своя. Мосты, университет, очистные сооружения останутся, это все здорово, но грандиозная задача интеграции и продвижения России в регион может приостановиться, потому что мотивации у московской политической элиты и бизнеса практически нет.

Продвижение России на Восток всегда было, с одной стороны, заслугой отдельных личностей, а с другой – следствием критических ситуаций, которые возникали, и страха потерять эту территорию. То же самое происходит и сегодня. Основной посыл происходящего: «Дальний Восток мы можем потерять – давайте будем его интенсивно развивать!». Да, программа развития есть, но идеологии нет! И нет ответа на вопрос: «чем должен быть Дальний Восток для России?» Это лишь форпост государства на Востоке или нечто большее? Нет идеологии отношений России со странами АТР. И только сегодня заговорили о необходимости разработки концепции отношений с Китаем. Мы до сих пор не определили, что такое для нас Китай – это угроза или это шанс? Надо ли его бояться и осторожно с ним взаимодействовать, или, наоборот, тесно сотрудничать. То же самое касается Японии и Южной Кореи.

– Что касается действующей программы развития Дальнего Востока и Забайкалья, было в ней ваше экспертное участие?

– Никакого. Вообще эта программа появилась как черт из табакерки. Два года обсуждали программу МЕЛАМЕДА, которая нещадно критиковалась. А потом неожиданно появляется новая программа, и правительство ее срочно принимает. Ее большое достижение – развитие инфраструктуры региона. Но это лишь капля в море…

Не решается одна из важнейших проблем – удержания здесь населения. У нас по-прежнему разрабатываются программы переселения, на них закладываются десятки миллионов рублей, а результат пока копеечный. Хотя сколько говорилось о том, что нужна программа удержания здесь населения, а также перемещения населения на Дальнем Востоке – с севера на юг, где проживание более комфортно.

До сих пор не хватает смелости признать, что равномерно развивать весь Дальний Восток невозможно – просто не хватит денег на эту огромную территорию. На Дальнем Востоке необходимо развивать определенные зоны роста. И Владивосток, а точнее агломерация Владивосток – Артем – Уссурийск – Находка с населением 2-3 миллиона человек, отнюдь не фантастика, как считают некоторые, а вполне реальная перспектива и одна из таких точек быстрого роста.

– Виктор Лаврентьевич, ваши научные интересы связаны с Китаем, и вы уж точно для себя определили, что для нас несет этот сосед – угрозу или шанс?

– Я говорил не раз, что Китай для нас – это шанс, которым мы пока не воспользовались. Шанс заключается в том, что это огромнейший рынок (почти 1400 миллионов населения!), в том числе и рабочей силы. Но тенденция такова, что китайцев на Дальний Восток едет все меньше: и туристов, и квалифицированных рабочих. Проблемы с китайской миграцией у нас сегодня не существует. Да, и китайской экономической экспансии, о которой одно время было модно говорить, тоже не видно. Я имею в виду и китайские инвестиции.

По поводу подписанной в 2009 году президентами Дмитрием МЕДВЕДЕВЫМ и Ху ЦЗИНТАО программы сотрудничества о совместном освоении Дальнего Востока России и Северо-Востока Китая китайские коллеги неоднократно задавали мне вопрос – собираетесь ли вы эту программу реализовывать? Кстати, инициативной стороной сотрудничества все время выступает Китай, который пытается продвигать различные проекты, с нашей же стороны – нерешительность и затягивание процессов интеграции. Один из красноречивых примеров – судьба торгово-промышленного комплекса Пограничный – Суйфэньхэ. На китайской стороне – торговый комплекс и пятизвездочная гостиница недалеко от границы. У нас же до сих пор не принята нормативная база для реализации этого проекта!

– Ваш институт известен своей археологической школой. В связи с развернувшимся на Дальнем Востоке строительством работы у археологов прибавилось?

– По закону любое строительство возможно лишь после предварительной экспертизы на предмет наличия на будущей стройплощадке историко-культурных памятников. Поэтому наши специалисты работали на трассах нефтепровода, газопровода, линий электропередачи, на месте строительства мостов и других объектов. В связи с возросшими объемами работы в институте два года назад была создана лаборатория спасательной археологии, ведь если газопровод или нефтепровод невозможно перетрассировать, памятник истории приходится в прямом смысле спасать. В ходе таких работ были выявлены десятки археологических памятников. Например, в ходе обследования только района будущей игорной зоны в бухте Муравьиной археологи нашли 12 памятников, это стоянки и поселения, которые датируются первым тысячелетием до нашей эры.

Вообще же на территории Приморья находится немало памятников и более древнего периода – второго-третьего тысячелетия до нашей эры. На них обнаружены орудия труда, украшения, различная утварь, предметы религиозного культа. Уникальные предметы, найденные нашими учеными, хранятся в музее археологии института. Кстати, часть коллекции по договору сейчас выставлена в Национальном музее Республики Корея в Сеуле.

– Сегодня отечественная наука поставлена в условия, когда она вынуждена зарабатывать, предлагая рынку «научный продукт». Насколько известно, ваш институт изучает опыт предпринимательской деятельности. Бизнес проявляет интерес к подобным работам, есть ли от него социальный заказ?

– Бизнес предпочитает жить сегодняшним днем. Но мы пытаемся активно внедрять наши знания в области международных отношений, международной безопасности, выпуская книги и бюллетени, организуя круглые столы, семинары, конференции на актуальные сегодня темы. Например, свежий бюллетень «У карты Тихого океана» подготовлен по материалам круглого стола «Экономическая безопасность в АТР и будущее Тихоокеанской России».

В последние годы мы провели ряд семинаров, посвященных проблемам международных отношений в регионе: по корейской проблеме, китайскому фактору, политике США в регионе. И должен заметить, что к ним проявляют интерес представители Законодательного собрания и администрации Приморского края, министерства иностранных дел, бизнеса.

– Жизнь ставит и другую проблему – адаптации коренных малочисленных народов к изменяющимся условиям современного мира…

– Пожалуй, это самая острая и наиболее востребованная тема. Не раз наши ученые-этнографы готовили докладные записки на эту тему краевым и федеральным властям. Но не менее, а, возможно, и более важное из того, что делается в этом направлении, – издание серии книг, посвященных истории и культуре коренных народов Дальнего Востока. Недавно вышла в свет 11-я книга данной серии, в ней рассказывается об эвенках. С самой первой книги серия издается в Санкт-Петербурге, и хотя это требует дополнительных расходов, нам важно сохранить традиционное оформление и определенную культуру издания.

Вообще, мы традиционно много публикуем работ по истории и культуре аборигенных народов Дальнего Востока. В последние годы стали активно развивать славяноведение – истории русских и украинцев на Дальнем Востоке посвящена целая серия публикаций. В советское время как-то считалось неудобным изучать русских, но в постсоветское время мы решили, что этот пробел нужно ликвидировать.

– Молодежь не утратила интерес к истории, кадровая проблема в институте есть?

– Такая проблеме действительно была в середине 90-х годов. В результате у нас почти нет 40-летних. Но молодые, перспективные ребята, которым интересно заниматься наукой, теперь появились. Да и заработная плата все-таки подросла. Сейчас старший научный сотрудник, кандидат исторических наук получает в среднем 25 тыс. рублей.

Сегодня в институте работает более 50 кандидатов и 11 докторов наук – научный потенциал достаточно высокий. Многие направления, заложенные создателем и первым руководителем института, академиком А.И. КРУШАНОВЫМ, продолжаем и поныне.

Мы сохранили преемственность тематики исследований, хотя в области изучения истории мозги, конечно, пришлось перестраивать. Ясно, что из партийной сделать науку непартийной очень сложно. И, кажется, нам это удалось. Причем без кровопусканий и истерий, которые были в 90-е. Мы сохранили традиции, лидеров в науке, но в то же время освоили новые подходы, методики, направления.

Чем мы гордимся особенно, это серией книг по истории Дальнего Востока. Два первых тома вышли до 1991 года – по археологии и истории Дальнего Востока до 1917 года. Не так давно вышли две книги, посвященные истории гражданской войны и 1945-1950 годам. Эта работа продолжается и сегодня.

– В последнее время мы стали свидетелями очередного обострения Курильской проблемы, какие пути ее решения вы видите как историк?

– История здесь не может служить основанием для решения проблемы. И если исходить из того, что кому принадлежало в такое-то время, то можно такого нагородить! Поэтому думаю, что по Курильским островам есть только политико-юридическое решение. Добрая политическая воля обеих сторон, аналогично тому, как была решена проблема Большого Уссурийского острова на Амуре. Там тоже была коллизия, но в итоге восторжествовала добрая воля обеих сторон и было принято компромиссное решение о разделе острова. Территориальный вопрос с соседями, таким образом, был снят.

– Через призму истории прогнозируется будущее, какие вызовы, с вашей точки зрения, станут определяющими в новейшей истории АТР?

– Главный вызов состоит в том, что центр экономической активности мира уже переместился в АТР, туда же перемещается центр политической активности, что бы там старушка Европа ни говорила. Сегодня в Азии живет половина населения мира. И Россия должна здесь присутствовать, если она хочет оставаться мировой державой. А для этого надо понять и принять существующие здесь правила игры, чтобы их учитывать и по ним играть. Мы заходим в чужой дом, и лишь сейчас начинаем чуть лучше понимать принятые в нем традиции. А между тем культура (то есть длительная история, которая накладывает свой отпечаток на современное поведение власти, бизнеса, простых людей) для такого понимания очень важна.

И еще один немаловажный аспект. Для того чтобы быть принятой в этом регионе, Россия должна изменить свой имидж – Советского Союза и России начала 90-х годов прошлого века. Как вы понимаете, он и сегодня во многом со знаком «минус». Так что работа предстоит большая, если мы хотим в АТР стать своими.