Валентин СЕРГИЕНКО: Для науки Дальнего Востока 2014-й стал год упущенных возможностей

Научные учреждения академии были переданы Федеральному агентству научных организаций (ФАНО), за которым закреплено финансово-хозяйственное управление наукой. В ведении объединенной Российской академии наук (в ее состав вошли Российская академия медицинских наук и Российская академия сельскохозяйственных наук) по большому счету осталась экспертная деятельность и руководство научными исследованиями в институтах, подведомственных ФАНО.

Идеологи реформ подчеркивали, что хотят освободить ученых от рутинных хозяйственных забот, чтобы они могли максимально сконцентрироваться на научных исследованиях. «Дальневосточный капитал» попытался выяснить, насколько удалось реализовать в действительности эти высокие цели, у разных участников процесса. Естественно, что разговор мы начали с председателем ДВО РАН, академиком Валентином СЕРГИЕНКО.

- Валентин Иванович, год работы в условиях реформ прошел, что за это время изменилось в организации научной деятельности?

- По большому счету, ничего не изменилось. Научные подразделения работали по инерции, активно и, надеюсь, результативно (сводных результатов еще нет, но общее ощущение и отдельные резонансные результаты позволяют об этом говорить). И защиты диссертаций шли, и аспирантов набирали, все шло своим ходом. Но, если бы существенные силы научного сообщества не были потрачены на бумаготворчество, доказательство вещей, которые, казалось бы, не нуждаются в доказательствах, сделать бы удалось гораздо больше. Поэтому считаю, что это был год упущенных возможностей.

В ФАНО очень гордятся, что не было задержек заработной платы, но их и раньше не было. Финансирование научных исследований в 2014 году велось в том же объеме, что и планировалось, в соответствии с госзаказом, никаких сбоев в этой части не было.

Есть проблемы с реализацией планов и заданий в социальной и производственных сферах, т. е. именно там, где новая структура должна была проявить себя, - строительство жилья, выполнение заданий Федеральной адресной инвестиционной программы (строительство объектов науки). Все деньги, которые государство выделило на эти цели, были переданы в ФАНО и до сих пор фактически не реализованы.

В результате так и не завершен важнейший инфраструктурный объект ДВО РАН - инженерный корпус Института проблем морских технологий. Все осталось на прежнем месте: строительная часть на 100% закончена, а выделенные на оснащение корпуса станками и специальным оборудованием 200 млн рублей за год получить так и не удалось. Нет регламента, согласно которому можно передать эту сумму из одного ведомства в другое, заказчиком строительства является ДВО РАН, институт, для которого мы строили, теперь подведомственен ФАНО, где и находятся средства.

- С руководителем Территориального органа ФАНО по Дальнему Востоку Андреем АКСЕНОВЫМ диалог наладили?

- Да, с Андреем Анатольевичем мы в рабочем контакте, обсуждаем проблемы, содействовали созданию и обустройству региональной структуры ФАНО, но он тоже в данной ситуации ничего сделать не может.

Думаю, что на недавно состоявшемся заседании Совета при Президенте по науке и образованию, посвященном преобразованиям в академическом секторе научных исследований, очень правильно говорилось о том, что нужно четко определить полномочия сторон. В федеральном законе написано: агентство занимается финансово-хозяйственной деятельностью, академия наук - наукой, но ФАНО весь этот год всячески пыталось ослабить влияние академии на деятельность институтов. Они сами готовы решать кадровые вопросы, объединять, разъединять, ликвидировать институты… Но, слава богу, на Совете при Президенте прозвучало, что это недопустимо делать без РАН, что нужно как можно скорее разработать и принять необходимые законодательные акты, четко регламентирующие права и ответственность ФАНО и РАН в сфере научной деятельности.

Кстати говоря, на совете прозвучало несколько интересных цифр, и, что весьма симптоматично, из уст тех, кто еще вчера доказывал низкую результативность всей системы Российской академии наук.

Так, руководитель ФАНО Михаил КОТЮКОВ сказал: «За ФАНО России закреплено 1010 организаций, 732 из которых являются научными организациями. В них работают почти 20% всех российских исследователей, треть из которых являются молодыми учеными. Наши организации используют 10% средств федерального бюджета, направляемых на научные исследования на разных стадиях. И за эти 10% бюджета фактически обеспечиваются 60% всего публикационного потока Российской Федерации».

Он также заметил, «весь бюджет, за который отвечает ФАНО России, составляет примерно 93 млрд рублей в год», что «не такие большие в масштабах общероссийского научного бюджета» средства, тем самым подтвердив известный диагноз, поставленный науке уже несколько лет назад, - хроническое недофинансирование, о котором тоже шла речь на совете.

Оставим риторическим вопрос о результативности тех, кто потребляет остальные 90% бюджетных средств, выделенных на науку. Но то, что науку и ученых (в сложнейшей обстановке санкций против страны) надо серьезно финансировать, а также четко разделять полномочия между РАН и ФАНО и действовать, как заметили участники совета, по принципу двух ключей, становится очевидным.

- В начале года вы выражали озабоченность по поводу финансирования научных экспедиций, они все-таки состоялись? Как обстоят дела с традиционным для ДВО РАН международным сотрудничеством?

- Экспедиции состоялись, но далеко не все, в основном «сухопутные» и прибрежные, не требующие существенных затрат. А вот ряд морских международных экспедиций в силу бюрократических причин мы были вынуждены отменить, несмотря на то что наши зарубежные партнеры уже понесли немалые финансовые затраты на подготовку к исследованиям. Причина одна - несовершенство нормативной и законодательной базы, определяющей порядок работы институтов, переданных в ведение ФАНО. Нет регламентов - нет законных путей решения проблемы. И за год они так и не появились, хотя мы били во все колокола.

Надо ли говорить, что наши иностранные партнеры просто не понимают, что происходит в российской науке. По крайней мере, мне этот вопрос не единожды задавали коллеги из Британского королевского научного общества, Корейской академии наук и технологий, ученые из Индии, Японии, Афганистана. По правде говоря, я и сам не всегда нахожу ответ на этот непростой вопрос.

У ДВО РАН было около сотни соглашений с иностранными институтами и университетами о сотрудничестве, в том числе о проведении совместных работ на условиях софинансирования. Но сегодня ДВО РАН не имеет подведомственных институтов и не может гарантировать исполнение ранее принятых на себя обязательств. Например, мы много лет сотрудничали с учеными Тайваня, ЕС, США, у нас пять совместных лабораторий во Вьетнаме. Как это все должно функционировать в нынешних условиях? В этом году работа продолжалась в основном также по инерции, но что будет в 2015 году - не ясно. Сегодня эти вопросы надо согласовывать с ФАНО, а там пока полное непонимание и не заработали соответствующие структуры, отвечающие за такую работу. Но международное научное сотрудничество не может быть остановлено на год, два, а затем снова продолжено. Кроме всего прочего, здесь еще и престиж нашей страны.

- Валентин Иванович, вопросы реструктуризации в ДВО РАН обсуждаются?

- Обсуждаются очень горячо, в научных коллективах, на объединенных ученых советах и т. п., но надо понимать, что реструктуризация инициирована сверху, и поддержки снизу практически нет, пока договорились на уровне президента страны о четырех пилотных проектах.

Наша позиция здесь состоит в том, что реформы и реорганизация не должны быть только ради реформ, потому что они объявлены. Процесс поиска оптимальной структуры регионального научного комплекса, каковым является ДВО РАН, никогда не прекращался. Исходя из поставленных задач, имеющихся ресурсов и кадрового потенциала велась работа по созданию новых подразделений, их слиянию и трансформированию. У нас, например, был некогда Институт экономики океана; проанализировали, как он работает, и приняли решение закрыть - спокойно и без всякой кампанейщины. И такие примеры можно продолжить.

В каждом конкретном случае вопрос реорганизации надо решать после оценки результатов научной деятельности института, детального обсуждения материально-технической, кадровой составляющих - есть ли там инициативные головы, которые могут куда-то вести коллектив. Если этого нет, значит - реорганизация, путем слияния, преобразования. Любые варианты возможны, но они должны быть нацелены на повышение эффективности работы.

Наверное, после слияния Российской академии наук с академиями медицинских и сельскохозяйственных наук, когда число научных организаций превышает тысячу, реструктуризация объективно необходима. Есть институты по 15-20 человек, есть учреждения, которые тематически дублируют друг друга. Руководством страны ставится понятная задача - повысить эффективность научных исследований. Давайте добиваться решения этой задачи.

Особо хотелось бы отметить необходимость вдумчивого «экспертного» подхода в случае, когда речь идет о сети региональных академических учреждений. Задача прежде всего должна стоять не в слиянии или переформатировании институтов, а в совершенствовании сети учреждений и ее полноте. В связи с новыми задачами по социально-экономическому развитию Дальнего Востока крайне необходимо создание в регионе ряда новых институтов - по направлениям, которые ранее не были актуальны для академической науки в регионе, я имею в виду такие направления, как нефте- и газохимия, геология шельфа дальневосточных морей, специфика международных отношений в АТР и т. п.

Конечно же, после интеграции научных подразделений, ранее входивших в состав РАМН и РАСХН, в состав РАН, есть вопросы, в том числе по исключению дублирования и приведению всех подразделений в методическом и технологическом плане к стандартам РАН. Уж очень сильно отличаются по материально-техническому, информационному обеспечению институты ДВО РАН и интегрированные институты. Невозможно также их сравнивать по наукометрическим индикаторам, принятым в РАН. Но это не означает, что раз эти институты слабые, то их нужно закрыть. Наоборот, должна быть поставлена задача и созданы условия для скорейшего подъема их уровня и результативности.

Подводя итог этой части разговора, хотел бы заметить, что реформирование РАН в части интеграции всех, кто занят наукой, - решение правильное. Оно позволит в конечном счете быстрее достичь современного уровня исследований и в медицине, и в сельском хозяйстве за счет привлечения в эти сферы специалистов, работающих в академических институтах по базовым направлениям науки - физики, химии, биологии, математики.

- Валентин Иванович, какие надежды и планы связываете с наступившим 2015 годом?

- Хотелось бы, чтобы междисциплинарные программы получили поддержку и развитие. И особенно важно у нас в регионе (а все, что мы делаем, так или иначе окрашено региональной тематикой) находить точки приложения новых знаний, которые мы получаем здесь, на месте. Не просто пополнять мировую копилку новых знаний, хотя это очень важно, нужно и престижно, но чтобы от этого была польза здесь, в нашей стране, на Дальнем Востоке, и не когда-нибудь, а сейчас.

И еще хотелось бы, чтобы тот курс кадровой политики, который мы отрабатывали в последние 6-8 лет, связанный с интеграцией академии наук с высшей школой, продолжался. Это правильный путь, особенно здесь, в регионах, без этой связи мы потеряем и то, и другое. Университеты сами по себе поднять уровень образовательных стандартов не могут, поскольку профессура, которая задействована в вузах, о последних достижениях науки узнает из журнальных статей в силу того, что при лекционной нагрузке 5-8 часов ежедневно профессору невозможно активно работать в науке.

Реальные новые научные знания, осознанные и систематизированные, копятся в академии наук, где научная деятельность - это профессия сотрудника и где есть сложившиеся научные школы, в которые зачастую включают и преподавателей университетов, и аспирантов, и студентов. Участие академических ученых в образовательном процессе крайне важно и очень результативно. Главное - тесное взаимодействие университетов с академическими институтами взаимовыгодно.

Думаю, будущее в таком сотрудничестве, а не в перетягивании наиболее успешных лабораторий из академии в университеты. Как только высшая школа осознает этот факт перестанет строить «потемкинские деревни» и претендовать на то, что плохо, по ее мнению, лежит в академии наук, все станет на свои места и мы будем дружно работать на общее дело.

МНЕНИЕ

 

Директор научно-исследовательского центра «Арктика» (г. Магадан), член-корр. РАН Аркадий МАКСИМОВ: Лозунги расходятся с жизнью

- В последнее время работать стало очень сложно, мы занимаемся вместо науки бумаготворчеством. Насколько я понимаю, ФАНО создавалось не для этого, а для того, чтобы решать в том числе и вопросы, связанные с имущественным комплексом. Но на них сейчас фактически наложен мораторий.

В НИЦ «Арктика» после всех реформ из 78 осталось 45 человек, а площадь нашего здания в Магадане почти 3 тыс. кв. метров. Понятно, что на 45 человек они не нужны. Чтобы сохранить это здание в центре города, на которое не выделялось более пяти лет средств на капремонт, мы договорились с администрацией области о создании на освободившихся площадях инновационного бизнес-инкубатора. Такое соседство и науке было бы на пользу. Три года решали этот вопрос в академии наук, дошли до самого верха, чтобы передать безвозмездно из федеральной собственности в государственную, но региональную, часть здания. Губернатор под инновационные программы пробил выделение средств, но вопрос вновь завис. Если мораторий продолжится, то мы и четвертый год не сможем начать работу, деньги, которые получила область, будут возвращены государству, а здание продолжит разрушаться.

В ФАНО ссылаются на мораторий - удобная позиция! А то, что за эти годы здание развалится и никому не будет нужно, - это никого не волнует. К сожалению, больше никаких контактов, которые дали бы какие-то положительные эмоции мне как директору, который уже 25 лет в Магадане занимается научными проблемами сохранения здоровья человека в экстремальных условиях, не было.

Что касается финансирования, то оно идет в объемах прошлого года, но нужно делать поправки на инфляцию. Планирую в следующем году большую экспедицию на Чукотку, но у нас в стране полный парадокс: самолетом попасть из Магадана на Чукотку можно только через Москву. Значит, на одного человека мне нужно будет только на дорогу 100 тысяч рублей. И попробуй обоснуй перед ФАНО наши экспедиционные затраты. Естественно, такую маленькую организацию проще ликвидировать, чем содержать. Боюсь, что с «Арктикой» будет покончено, если ее, конечно, не спасет актуальное на сегодняшний день название, потому что Арктика сейчас на слуху как стратегический объект.

Главная проблема, которой занимается НИЦ «Арктика», - адаптация человека в экстремальных условиях Севера. К сожалению, условия нашей работы становятся тоже экстремальными. Складывается впечатление, что в ФАНО считают руководителей не учеными, а менеджерами, которые должны заниматься только бумагами. Я таким менеджером быть не хочу, мне все еще интересна научная работа. Одним словом, лучше пока не стало, хотя реформы шли как раз под лозунгом сделать лучше, освободить ученых от несвойственной им деятельности. Но лозунгов в нашей жизни мы слышали немало и знаем, что они зачастую расходятся с жизнью.

МНЕНИЕ

 

Директор Вычислительного центра ДВО РАН (г. Хабаровск), член-корр. РАН Сергей СМАГИН: Цель не достигнута

- Скажу коротко: пока та цель, которая была поставлена, - улучшить условия работы ученых - не достигнута. Есть только надежда, что когда-нибудь жизнь ученых станет лучше. На самом деле просто происходила передача полномочий из одного ведомства в другое, со всеми сложностями, которые при этом обычно возникают.

Если смотреть в 2015 год, то для улучшения работы нужно прежде всего чтобы нам не мешали, не дергали со всякими мелочными вопросами и запросами. Пока же приходит масса запросов. Возникла новая организация, они начинают интересоваться, кем они руководят, причем отвечать приходится достаточно быстро, без учета нашей отдаленности и разницы во времени.

Приведу конкретный пример. Например, получаю письмо, в котором сообщается, что есть некий документ, который подписан руководителем ФАНО, по поводу корректировки финансирования, и его можно получить в Москве, в здании по улице Солянка. То есть я должен приехать за ним сам либо посылать курьера из Хабаровска в Москву, а у них нет возможности и средств отправить нам этот документ. Сама по себе постановка вопроса, что за каким-то документом директору института надо ехать в Москву, по меньшей мере удивляет.

Те достижения ФАНО, о которых сегодня говорят, - что не было перерывов в финансировании - не такие уж достижения. У нас и раньше с этим вопросов не было, финансирование было стабильным, все обеспечивалось президиумом РАН и ДВО.

Специфика нашего института состоит в том, что мы отвечаем за информационно-коммуникационные ресурсы всего Дальневосточного отделения. И тут мы имели проблемы. Мы должны провести конкурсы, заключить договоры и контракты на обеспечение информационными ресурсами всего ДВО РАН. Все это мы делаем в конце года и обязаны в течение всего следующего года исправно платить по счетам, так вот в 2014 году мы начали платить только в мае-июне, когда получили средства. Пришлось просто уговаривать наших партнеров подождать, потому что идет реформа. Как вы считаете, это облегчило нам жизнь и работу? Надеемся, в новом году будет лучше.

Ирина БАРАННИК.  Журнал "Дальневосточный капитал", январь, 2015 год.